Э­ти­чес­кое пра­ви­ло вер­нос­ти про­тив лю­би­тельс­кой охо­ты*

Пол Тей­лор

*Опуб­ли­ко­ва­но: Гу­ма­ни­тар­ный эко­ло­ги­чес­кий жур­нал, 2003. — Т. 5, вып. 1–2. — С. 73–77.

Э­то пра­ви­ло ка­са­ет­ся толь­ко че­ло­ве­чес­ко­го по­ве­де­ния по отно­ше­нию к отдель­ным жи­вот­ным, на­хо­дя­щим­ся в ди­кой при­ро­де, ко­то­рые мо­гут быть обма­ну­ты или пре­да­ны мо­раль­ны­ми су­бъ­ек­та­ми. Обя­за­тельс­т­ва, на­ла­га­е­мые Пра­ви­лом Вер­нос­ти, хо­тя и в огра­ни­чен­ных пре­де­лах, так час­то на­ру­ша­ют­ся столь­ки­ми людь­ми, что пра­ви­ло это тре­бу­ет отдель­но­го изу­че­ния как один из осно­во­по­ла­га­ю­щих прин­ци­пов эти­ки ува­же­ния к при­ро­де.

Под это пра­ви­ло под­па­да­ют обя­за­тельс­т­ва не на­ру­шать до­ве­рия, ока­зы­ва­е­мо­го нам ди­ким жи­вот­ным (что ясно из его по­ве­де­ния), не обма­ны­вать, не вво­дить в заб­луж­де­ние ни­ка­кое жи­вот­ное, ко­то­рое мо­жет та­ким обра­зом быть обма­ну­то или вве­де­но в заб­луж­де­ние, ока­зы­вать под­дер­ж­ку ожи­да­ни­ям жи­вот­но­го, сфор­ми­ро­вав­шим­ся на осно­ва­нии пред­шес­т­ву­ю­щих дей­с­т­вий лич­нос­ти по отно­ше­нию к не­му, и быть вер­ным тем на­ме­ре­ни­ям, ко­то­рые ста­ли по­нят­ны жи­вот­но­му и на ко­то­рые оно по­ло­жи­лось или ко­то­рым до­ве­ри­лось. Хо­тя мы не мо­жем иметь вза­им­ных до­го­во­рен­нос­тей с ди­ки­ми жи­вот­ны­ми, мы мо­жем пос­ту­пать так, что­бы выз­вать их до­ве­рие к нам. Основ­ное мо­раль­ное тре­бо­ва­ние Пра­ви­ла Вер­нос­ти — что­бы мы не обма­ну­ли это­го до­ве­рия.

Са­мы­ми явны­ми, са­мы­ми рас­п­рос­т­ра­нен­ны­ми при­ме­ра­ми на­ру­ше­ния это­го пра­ви­ла явля­ют­ся охо­та, рыб­ная лов­ля, кап­ка­ны. Ведь имен­но на­ру­ше­ние до­ве­рия явля­ет­ся клю­че­вым усло­ви­ем удач­ной охо­ты, осо­бен­но с ло­вуш­ка­ми и кап­ка­на­ми, а так­же и рыб­ной лов­ли. Са­мое су­щес­т­вен­ное здесь — обман с на­ме­ре­ни­ем на­нес­ти вред. Охот­ник на мед­ве­дя или оле­ня идет по ле­су как мож­но бо­лее нес­лыш­но и осто­рож­но. Охот­ник на утку си­дит в глу­хом ша­ла­ше, исполь­зу­ет обман­ные зву­ки ман­ка. В каж­дом из этих слу­ча­ев цель — по­доб­рать­ся к зве­рю или пти­це на рас­с­то­я­ние выс­т­ре­ла. По­ве­де­ние охот­ни­ка в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни нап­рав­ле­но на то, что­бы обма­нуть ди­кое су­щес­т­во. При приб­ли­же­нии жи­вот­но­го охот­ник за­ми­ра­ет, за­тем под­ни­ма­ет ру­жье, что­бы тща­тель­но при­це­лить­ся. Здесь си­ту­а­ция ясная: во-пер­вых, ди­кое жи­вот­ное ве­дет се­бя так, как буд­то оно в пол­ной бе­зо­пас­нос­ти; во-вто­рых, охот­ник сво­и­ми хит­ры­ми улов­ка­ми на­ме­рен­но вво­дит его в заб­луж­де­ние, что­бы оно не ожи­да­ло опас­нос­ти; и в-тре­тьих, охот­ник де­ла­ет все это с не­пос­ред­с­т­вен­ной це­лью — убить жи­вот­ное. Все его по­ве­де­ние есть сплош­ное пре­да­тельс­т­во и обман. Жи­вот­ным ма­ни­пу­ли­ру­ют та­ким обра­зом, что­бы оно оста­ва­лось до­вер­чи­вым и ни­че­го не по­доз­ре­ва­ло. Пред­на­ме­рен­но дер­жат его в не­ве­де­нии отно­си­тель­но опас­нос­ти, под­с­те­ре­га­ю­щей его в окру­жа­ю­щей сре­де, что, с точ­ки зре­ния его бла­га, име­ет для не­го огром­ную важ­ность. Весь ха­рак­тер по­ве­де­ния охот­ни­ка име­ет це­лью вос­поль­зо­вать­ся до­ве­ри­ем жи­вот­но­го. Иног­да его до­ве­ри­ем поль­зу­ют­ся в си­ту­а­ци­ях, ког­да оно чув­с­т­ву­ет ка­кую-то опас­ность, но инстин­к­тив­но идет на по­мощь ра­не­но­му соб­ра­ту. Охот­ник поль­зу­ет­ся его зна­ни­ем, что­бы пре­дать жи­вот­ное. Так, ког­да еще охо­та на мор­с­ких птиц бы­ла ле­галь­но доз­во­ле­на, охот­ник на­ме­рен­но ра­нил одну пти­цу и остав­лял ее на вид­ном мес­те, что­бы под­ма­нить еще сот­ни птиц, сле­тав­ших­ся со всех сто­рон и окру­жав­ших ра­не­ную под­ру­гу. Та­ким нес­лож­ным спо­со­бом охот­ник «по­жи­нал уро­жай» в ви­де мно­жес­т­ва уби­тых птиц. По сей день та­кое жуль­ни­чес­т­во при­ме­ня­ет­ся для то­го, что­бы обма­нуть птиц. Охот­ни­ки на во­ро­нов вос­п­ро­из­во­дят за­пи­си во­ро­нье­го кри­ка отча­я­ния в по­ле. Зву­ки за­пи­си прив­ле­ка­ют во­ро­нов, ко­то­рые ста­но­вят­ся лег­кой ми­ше­нью для охот­ни­ка. Эта сто­ро­на охо­ты, сле­ду­ет пов­то­рить, не явля­ет­ся ка­кой-то абер­ра­ци­ей, откло­не­ни­ем от нор­мы. Са­мое глав­ное удо­вольс­т­вие и раз­в­ле­че­ние для охот­ни­ка-спор­т­с­ме­на — это су­меть до­бить­ся до­ве­рия и не­ве­де­ния ни­че­го не по­доз­ре­ва­ю­ще­го жи­вот­но­го. Чем умнее и хит­рее обман — тем вы­ше искус­с­т­во охот­ни­ка.

Рас­с­мот­рим те­перь охо­ту с кап­ка­на­ми. Они уста­нав­ли­ва­ют­ся там, где обыч­но про­хо­дят «це­ле­вые» жи­вот­ные, и пря­чут­ся на тро­пе так, что­бы зас­тать жи­вот­ное врас­п­лох. Мно­гие ло­вуш­ки устро­е­ны так, что­бы за­ма­нить в них жи­вот­ное. Са­ми тер­ми­ны — при­ман­ка, ло­вуш­ка — исполь­зу­е­мые в этом кон­тек­с­те, под­ра­зу­ме­ва­ют обман до­ве­рия. Уста­но­вить при­ман­ку, что­бы увлечь жи­вот­ное в ло­вуш­ку, — зна­чит на­ме­рен­но и це­ле­нап­рав­лен­но обма­нуть до­ве­рие жи­вот­но­го.

На­ру­ше­ние Пра­ви­ла Вер­нос­ти явля­ет­ся цен­т­раль­ным в дей­с­т­ви­ях охот­ни­ков; точ­но то же са­мое мож­но ска­зать и о ры­бо­ло­вах. Исполь­зо­ва­ние ими при­ма­нок, ло­ву­шек, му­шек, и да­же прос­то­го по­дер­ги­ва­ния и по­ше­ве­ли­ва­ния лес­ки — все эти нес­лож­ные при­е­мы нап­рав­ле­ны к един­с­т­вен­ной це­ли: прив­лечь вни­ма­ние ры­бы и пой­мать ее на крю­чок. Искус­ным ры­ба­ком счи­та­ет­ся тот, кто (не го­во­ря о «ры­бац­ком счас­тье») уме­ет на­и­бо­лее лов­ко обма­нуть ры­бу, пре­ус­пев, та­ким обра­зом, в зло­у­пот­реб­ле­нии ее до­ве­ри­ем, в пре­да­тельс­т­ве. Не сле­ду­ет упус­кать из ви­ду, что ры­бы — ди­кие жи­вот­ные в той же ме­ре, как мле­ко­пи­та­ю­щие на су­ше или пти­цы в воз­ду­хе. Ры­бы — ди­кие жи­вот­ные, пос­коль­ку су­щес­т­ву­ют в при­род­ных эко­сис­те­мах, пос­коль­ку они пред­с­тав­ля­ют опре­де­лен­ный вид и явля­ют­ся чле­на­ми жи­вот­но­го цар­с­т­ва (вмес­те с мле­ко­пи­та­ю­щи­ми, пти­ца­ми, реп­ти­ли­я­ми, зем­но­вод­ны­ми, ра­ко­об­раз­ны­ми, на­се­ко­мы­ми и дру­ги­ми клас­са­ми орга­низ­мов). К ры­бал­ке обыч­но отно­сят­ся не так, как к охо­те, — глав­ным обра­зом по­то­му, что эко­сис­те­мы, к ко­то­рым при­над­ле­жат ры­бы, скры­ты от нас под по­вер­х­нос­тью во­ды. Но если вы ког­да-ни­будь ны­ря­ли с аква­лан­гом или с труб­кой и мас­кой, то ви­де­ли, что пред­с­тав­ля­ет со­бою под­вод­ный мир. Все ви­ды оби­та­те­лей под­вод­но­го ми­ра — и жи­вот­ные, и рас­те­ния, — жи­вут вмес­те, сос­тав­ляя при­род­ные эко­сис­те­мы точ­но так же, как и жи­вые су­щес­т­ва на по­вер­х­нос­ти Зем­ли. Каж­дый вид име­ет свою эко­ло­ги­чес­кую «ни­шу» и свое осо­бое мес­то оби­та­ния. Це­пи пи­та­ния, отно­ше­ния хищ­ник — до­бы­ча, осо­бен­нос­ти миг­ра­ции, все про­чие аспек­ты слож­но­го фун­к­ци­о­ни­ро­ва­ния эко­сис­тем здесь на­ли­цо в той же ме­ре, что и в на­зем­ных эко­сис­те­мах. Если бы мы, лю­ди, на­зем­ные су­щес­т­ва, мог­ли, гля­дя на по­вер­х­ность озе­ра, или ре­ки, или оке­а­на, иметь пе­ред со­бою отчет­ли­вый и ясный образ это­го под­вод­но­го ми­ра, эти­чес­кие аспек­ты ры­бал­ки выг­ля­де­ли бы для нас в бо­лее прав­ди­вом све­те.

Здесь не рас­с­мат­ри­ва­ет­ся воп­рос о том, име­ют ли жи­вот­ные, на ко­то­рых охо­тят­ся, ко­то­рых ло­вят, пра­во не быть обма­ну­ты­ми. Жи­вот­ное обма­ны­ва­ют, что­бы обма­ны­ва­ю­щий извлек из сво­е­го обма­на вы­го­ду, и это са­мо по се­бе го­во­рит о том, что обман­щик счи­та­ет жи­вот­ное ли­бо не име­ю­щим соб­с­т­вен­ной, при­су­щей ему изна­чаль­ной цен­нос­ти, ли­бо по­ла­га­ет та­ко­вую цен­ность ни­же сво­ей соб­с­т­вен­ной. Как бы он ни счи­тал, это в лю­бом слу­чае не­сов­мес­ти­мо с эти­кой ува­же­ния к при­ро­де. Ко­неч­но, и охот­ни­ки, и ры­ба­ки за­час­тую го­во­рят, что отно­сят­ся к жи­вот­ным с боль­шим ува­же­ни­ем. (Вспом­ним тех, кто пой­мав боль­шую ры­бу на крю­чок с бор­та сво­ей яхты, ча­са­ми бо­рет­ся, что­бы удер­жать ее на ли­не, не дать ей уй­ти, а вы­та­щив ее, на­ко­нец, вос­хи­ща­ют­ся «бо­е­вым ду­хом» ры­бы и кля­нут­ся в боль­шом ува­же­нии к ней). Нам, одна­ко, дол­ж­но быть ясно, что во всех по­доб­ных за­яв­ле­ни­ях об ува­же­нии к жи­вот­ным речь идет об оцен­ке, а не о приз­на­нии. Жи­вот­ны­ми лю­бу­ют­ся, их рас­х­ва­ли­ва­ют, да­ют им выс­шую оцен­ку за их дос­то­ин­с­т­ва или со­вер­шен­с­т­ва, — то есть за те свой­с­т­ва, ко­то­рые и де­ла­ют охо­ту или ры­бал­ку та­ким вол­ну­ю­щим, а иног­да труд­ным за­ня­ти­ем. Оцен­ка, одна­ко, — это воп­рос сте­пе­ни, до ко­то­рой неч­то цен­но для нас бла­го­да­ря сво­им дос­то­ин­с­т­вам. Ува­же­ние ли это? Изна­чаль­но при­су­щая внут­рен­няя цен­ность и со­от­вет­с­т­ву­ю­щее ей ува­же­ние приз­на­ния дол­ж­ны быть как раз про­ти­во­по­лож­ны идее раз­лич­ных уров­ней дос­то­ин­с­т­ва, в за­ви­си­мос­ти от ко­то­рых ме­ня­ют­ся и на­ши оцен­ки жи­вот­ных, ко­то­рые мы на­зы­ва­ем ува­же­ни­ем к ним.

Ес­ли че­ло­век по­па­да­ет в обсто­я­тельс­т­ва, ког­да един­с­т­вен­ным сред­с­т­вом до­бы­ва­ния пи­щи или одеж­ды, не­об­хо­ди­мых для его вы­жи­ва­ния, слу­жит охо­та или ры­бал­ка, то эти дей­с­т­вия мо­гут быть мо­раль­но до­пус­ти­мы. Оправ­ды­ва­ю­щие их эти­чес­кие прин­ци­пы ко­ре­нят­ся в сис­те­ме че­ло­ве­чес­кой эти­ки, осно­ван­ной на ува­же­нии к лич­нос­ти плюс при­о­ри­тет­ный прин­цип, сог­лас­но ко­то­ро­му обя­зан­ность обес­пе­чить вы­жи­ва­ние лич­нос­ти важ­нее обя­зан­нос­тей не нав­ре­дить, не вме­ши­вать­ся и не пре­да­вать, ко­то­рые мы име­ем по отно­ше­нию к ди­кой при­ро­де, а не к че­ло­ве­ку. Но если че­ло­век за­ни­ма­ет­ся охо­той и ры­бал­кой для отды­ха или раз­в­ле­че­ния, то его дей­с­т­вия не мо­гут быть оправ­да­ны на тех же осно­ва­ни­ях.

Что Пра­ви­ло вер­нос­ти абсо­лют­но зап­ре­ща­ет, — так это исполь­зо­вать си­ту­а­ции, ког­да в жи­вот­ном на­ме­рен­но вы­зы­ва­ют до­ве­рие или скры­ва­ют от не­го опас­ность, в инте­ре­сах че­ло­ве­ка и во вред это­му жи­вот­но­му. Пов­то­рим, что не тре­бу­ет­ся ни­ка­ко­го сог­ла­ше­ния меж­ду че­ло­ве­ком и жи­вот­ным. Жи­вот­ное пос­ту­па­ет тем или иным обра­зом, не по­доз­ре­вая, что си­ту­а­ция опас­ная или угро­жа­ю­щая, а че­ло­век это зна­ет. Бо­лее то­го, че­ло­век де­ла­ет все воз­мож­ное, что­бы скрыть угро­зу или опас­ность с его сто­ро­ны по отно­ше­нию к жи­вот­но­му. И ког­да че­ло­век извле­ка­ет поль­зу пу­тем та­ко­го обма­на, жи­вот­ное прос­то ока­зы­ва­ет­ся сред­с­т­вом дос­ти­же­ния че­ло­ве­чес­ких це­лей.

Со­вер­шен­но оче­вид­но, что здесь пол­нос­тью отвер­га­ет­ся ува­же­ние к при­ро­де. Охот­ни­ки и ры­ба­ки за­час­тую за­яв­ля­ют, что они де­мон­с­т­ри­ру­ют под­лин­ное ува­же­ние к при­ро­де, пос­коль­ку выс­ту­па­ют (и пла­тят) за охра­ну при­род­ных тер­ри­то­рий, взра­щи­ва­ю­щих ди­ких жи­вот­ных и слу­жа­щих мес­том оби­та­ния для эко­ло­ги­чес­ких со­об­ществ. И это чис­тая прав­да, что мно­гие «убе­жи­ща ди­кой при­ро­ды» — как го­су­дар­с­т­вен­ные, так и час­т­ные, — не под­вер­г­лись осво­е­нию бла­го­да­ря имен­но их уси­ли­ям. Ди­кие жи­вот­ные и рас­те­ния, ко­неч­но, вы­иг­ра­ли от это­го. Что, одна­ко, те­ря­ет­ся из по­ля зре­ния в этом спо­ре, — так это раз­ни­ца меж­ду ока­за­ни­ем поль­зы дру­гим ра­ди вы­го­ды для се­бя и ока­за­ни­ем поль­зы дру­гим как ко­неч­ной це­ли это­го дей­с­т­вия. Охот­ни­ки и ры­бо­ло­вы го­то­вы за­щи­щать толь­ко те тер­ри­то­рии, ко­то­рые бу­дут для них пос­то­ян­ным источ­ни­ком охот­ни­чьей до­бы­чи — зве­ря, и пти­цы, и ры­бы. Ведь спор­т­с­ме­ны час­то нас­та­и­ва­ют на убий­с­т­ве тех хищ­ных жи­вот­ных, ко­то­рые охо­тят­ся на «их дичь». На Аляс­ке, к при­ме­ру, охот­ни­ки убе­ди­ли пра­ви­тельс­т­во шта­та «уп­ра­вить­ся» с вол­ка­ми — их рас­с­т­ре­ли­ва­ли с вер­то­ле­тов, — для то­го, что­бы обес­пе­чить вы­со­кое по­го­ло­вье аме­ри­кан­с­ко­го ло­ся, лю­би­мой до­бы­чи та­мош­них охот­ни­ков. За­яв­ле­ние, что охот­ни­ки и ры­бо­ло­вы явля­ют­ся истин­ны­ми по­бор­ни­ка­ми охра­ны при­ро­ды, вы­дер­жи­ва­ет кри­ти­ку толь­ко в том слу­чае, если мы про­ве­дем чет­кое раз­ли­чие меж­ду ра­ци­о­наль­ным при­ро­до­поль­зо­ва­ни­ем (ох­ра­на в нас­то­я­щее вре­мя для бу­ду­ще­го пот­реб­ле­ния) и охра­ной, или, точ­нее, сох­ра­не­ни­ем (зап­рет ка­ко­го бы то ни бы­ло пот­реб­ле­ния в нас­то­я­щем и бу­ду­щем). И если ко­неч­ной це­лью прог­рамм ра­ци­о­наль­но­го при­ро­до­поль­зо­ва­ния и охра­ны при­ро­ды явля­ет­ся бу­ду­щая эксплу­а­та­ция ди­кой при­ро­ды в спор­тив­ных и рек­ре­а­ци­он­ных це­лях (в час­т­нос­ти, для охо­ты и рыб­ной лов­ли), то та­кая охра­на не­сов­мес­ти­ма с ува­же­ни­ем к при­ро­де, ка­кую бы поль­зу при этом она ни при­но­си­ла тем или иным ди­ким жи­вот­ным. Ува­же­ние к при­ро­де озна­ча­ет не толь­ко опре­де­лен­ные дей­с­т­вия, но и осно­ва­ния для этих дей­с­т­вий. Дей­с­т­вия, по­лез­ные для ди­ких жи­вот­ных, са­ми по се­бе еще не вы­ра­жа­ют отно­ше­ния ува­же­ния, если они не име­ют опре­де­лен­ной мо­ти­ва­ции. Та­кие дей­с­т­вия дол­ж­ны осу­щес­т­в­лять­ся во имя бла­га ди­ких су­ществ как ко­неч­ной це­ли са­мой по се­бе, ра­ди са­мих этих су­ществ. Та­кая мо­ти­ва­ция — это как раз то, че­го нет в при­ро­до­ох­ран­ной де­я­тель­нос­ти спор­т­с­ме­нов.

Более подробно о вреде  любительской  ( спортивной ) охоты можно прочитать в книге ” Брось охоту-стань человеком” http://www.ecoethics.ru/old/b70/

04.02.2019   Рубрики: Нет - спортивной охоте!, Новости