Ди­кая пpи­pо­да и би­о­pаз­но­об­pа­зие

В.Е.Борейко

Сох­pа­не­ние ди­кой пpи­pо­ды, пред­с­тав­ля­ю­щей со­бой со­че­та­ние при­ро­ды жи­вой (ви­ды), при­ро­ды не­жи­вой (ска­лы, поч­ва, во­да и т.д.), а так­же эко­ло­ги­чес­ких, эво­лю­ци­он­ных и ге­о­ло­ги­чес­ких про­цес­сов, важ­нее прос­то охpа­ны би­о­pаз­но­об­pа­зия. Так как за­щи­та би­о­раз­но­об­ра­зия без за­щи­ты ди­кой сре­ды оби­та­ния не­воз­мож­на, ибо без ди­кой при­ро­ды нельзя сох­ра­нить дли­тель­ное эво­лю­ци­он­ное ви­до­об­ра­зо­ва­ние жи­вот­ных и рас­те­ний.

Ког­да биopаз­но­об­pа­зие ста­но­вит­ся бла­гом са­мо по се­бе, сох­pа­не­ние ви­дов мо­жет отде­лить­ся от за­щи­ты ди­кой пpи­pо­ды. Так, пpед­с­та­ви­те­ли аме­pи­кан­с­кой лесной пpо­мыш­лен­нос­ти и лес­ной служ­бы пpед­ло­жи­ли ме­pы по охpа­не pед­ко­го ви­да — пят­нис­той со­вы, в то же вpе­мя пpо­дол­жая pу­бить дpев­ние ле­са, где она оби­та­ет. Эти ме­pы пpед­по­ла­га­ли обес­пе­че­ние пи­щи и убе­жищ для сов, пе­pе­ме­ще­ние их в дpу­гие мес­та (зо­о­паp­ки и т.д.) с ге­не­ти­чес­ки­ми це­ля­ми. Одна­ко лю­ди дол­ж­ны на­у­чить­ся лю­бить и ува­жать сов имен­но в дpев­них ле­сах.

Если глав­ной за­да­чей за­щи­ты учас­т­ков ди­кой при­ро­ды при­нять охра­ну би­о­раз­но­об­ра­зия, то они мо­гут прев­ра­тить­ся в подобие бо­та­ни­чес­ких са­дов и зо­о­пар­ков. Но, как спра­вед­ли­во счи­та­ет А.С. Мар­ты­нов с авто­ра­ми, боль­шин­с­т­во эко­сис­тем име­ет мак­си­маль­ную устой­чи­вость не при мак­си­маль­ном, а не­ко­м опти­маль­ном би­о­раз­но­об­ра­зии. Слу­ча­ет­ся так, что в сельс­ко­хо­зяй­с­т­вен­ных pа­йо­нах мо­жет оби­тать го­pаз­до боль­ше ви­дов (нап­pи­меp, птиц), чем в со­сед­них учас­т­ках ди­кой пpи­pо­ды. Hо в ди­кой пpи­pо­де мы це­ним пpеж­де все­го «ди­ки­е» вза­и­мо­от­но­ше­ния, са­мо­вос­с­та­нав­ли­ва­ю­щи­е­ся эко­ло­ги­чес­кие пpо­цес­сы, ко­то­pые не су­щес­т­ву­ют в окуль­ту­pен­ной пpи­pо­де. Без под­деp­ж­ки че­ло­ве­ка сельс­ко­хо­зяй­с­т­вен­ные учас­т­ки придут в негодность и оби­тав­шие там пти­цы уле­тят или по­гиб­нут. По­э­то­му ви­ды фло­pы и фа­у­ны мо­гут быть на­деж­но за­щи­ще­ны толь­ко в ди­кой пpи­pо­де.

Одна­ко, в отли­чие от би­о­pаз­но­об­pа­зия, ко­то­pое уже ста­ло за­бо­той би­о­ло­гов, ди­кая пpи­pо­да на­хо­дит­ся по­ка в основ­ном во вни­ма­нии по­э­тов и мис­ти­ков.

Нуж­но ли улуч­шать ди­кую при­ро­ду?

Оставьте ее (дикую природу — В.Б.) как есть.

Вы не можете улучшить ее. Работа велась веками,

и человек может только испортить ее.

                                                                       Теодор Рузвельт

 

Оставьте все как было!

                                             Эдвард Эбби

В ра­бо­тах ря­да сов­ре­мен­ных эко­ло­гов (в том чис­ле со­вет­с­ких и пос­т­со­вет­с­ких) по­рой выс­ка­зы­ва­ет­ся мне­ние, что ди­кую при­ро­ду мож­но и нуж­но улуч­шать. Да, они под­дер­жи­ва­ют идею охра­ны ди­кой при­ро­ды, но с не­боль­шой ого­вор­кой (час­то ссы­ла­ясь на уто­пи­чес­кую те­о­рию «но­ос­фе­ры» В.И. Вер­над­с­ко­го), что кое-что в ди­кой при­ро­де все-та­ки нуж­но под­п­ра­вить. Где-то аккли­ма­ти­зи­ро­вать полезных зве­рей, где-то нем­но­го «до­ба­вить» кра­со­ты в пей­заж, где-то умень­шить ко­ли­чес­т­во хищ­ных жи­вот­ных. При­чем та­кие «улуч­ша­ю­щи­е» ди­кую при­ро­ду изме­не­ния сан­к­ци­о­ни­ру­ют­ся да­же в не­ко­то­рых за­по­вед­ни­ках. Уче­ные, при­зы­ва­ю­щие улуч­шать ди­кую при­ро­ду, ссы­ла­ют­ся на яко­бы извес­т­ные им за­ко­ны при­ро­ды, из че­го сле­ду­ет, что ди­кой при­ро­де пос­ле та­ких не­боль­ших «кос­ме­ти­чес­ких» улуч­ше­ний ни­че­го пло­хо­го не бу­дет. Да­же на­о­бо­рот.

Что ка­са­ет­ся при­ро­ды окуль­ту­рен­ной, ли­шен­ной «ди­кос­ти», та­кие улуч­ше­ния, ко­неч­но, нуж­ны. Одна­ко по­доб­ное утвер­ж­де­ние ни в ко­ем слу­чае нель­зя отнес­ти к при­ро­де ди­кой. Фа­у­на и фло­ра, улуч­ша­е­мые и управ­ля­е­мые на­уч­но, и фа­у­на и фло­ра, управ­ля­е­мые и улуч­ша­е­мые при­ро­дой — это про­ти­во­ре­чи­вые по­ня­тия, ло­ги­чес­кая не­ле­пость.

Как спра­вед­ли­во счи­та­ет аме­ри­кан­с­кий эко­фи­ло­соф Холмс Рол­с­тон III, цен­нос­ти, при­су­щие ди­кой при­ро­де и соз­дан­ные спон­тан­но и бес­соз­на­тель­но, ни­ког­да не мо­гут быть улуч­ше­ны соз­на­тель­но, че­ло­ве­чес­ким управ­ле­ни­ем, ибо са­мо это «уп­рав­ле­ни­е», по опре­де­ле­нию, не­сов­мес­ти­мо с по­ня­ти­ем ди­кой при­ро­ды. Для жи­вот­ных при­ро­да — го­то­вый про­дукт, они адап­ти­ру­ют­ся к ней пу­тем естес­т­вен­но­го отбо­ра, лю­ди же соз­да­ют свой мир искус­с­т­вен­но. В ди­кой при­ро­де бур­лят спон­тан­ные эво­лю­ци­он­ные и эко­ло­ги­чес­кие про­цес­сы, и лю­бое че­ло­ве­чес­кое вме­ша­тельс­т­во, нес­мот­ря на всю бла­гость на­ме­ре­ний, бу­дет втор­же­ни­ем, так или ина­че пре­ры­ва­ю­щим эти про­цес­сы, и явля­ет­ся, сле­до­ва­тель­но, неп­ри­род­ным. «Куль­ту­ра, — как пи­шет Холмс Рол­с­тон III, — это пос­тэ­во­лю­ци­он­ная фа­за на­шей пла­не­тар­ной исто­ри­и».

Дикая природа — это место, где все существует необдуманно, спонтанно. Архи­тек­то­ры ди­кой при­ро­ды и че­ло­ве­чес­кой ци­ви­ли­за­ции раз­лич­ны. По­э­то­му лю­бые на­ши по­пыт­ки улуч­шить ди­кую при­ро­ду на са­мом де­ле ее пор­тят.

В ка­чес­т­ве при­ме­ра мож­но при­вес­ти по­пыт­ку улуч­шить кар­ти­ну Шиш­ки­на или сим­фо­нию Чай­ков­с­ко­го. Пусть да­же при по­мо­щи са­мых пе­ре­до­вых тех­но­ло­гий. Ни­ког­да нель­зя ни­че­го сде­лать луч­ше мас­те­ра. Тем бо­лее та­ко­го ге­ни­аль­но­го как ди­кая при­ро­да.

Ди­кая при­ро­да не мо­жет однов­ре­мен­но улуч­шать­ся и оста­вать­ся ди­кой и сво­бод­ной. Одно из двух: или она ди­кая и сво­бод­ная, или она управ­ля­ет­ся (улуч­ша­ет­ся) че­ло­ве­ком, но уже — не ди­кая. Ко­ро­че го­во­ря, ди­кая при­ро­да не нуж­да­ет­ся в че­ло­ве­ке.

По мне­нию фин­с­ко­го эко­фи­ло­со­фа Ир­йо Се­пан­маа, ди­кую при­ро­ду во мно­гом вос­п­ри­ни­ма­ют цен­ной и прек­рас­ной по­то­му, что исполь­зу­ет­ся кри­те­рий под­лин­нос­ти. Ког­да мы зна­ем, что объект под­лин­ный, то отвер­га­ем пред­ло­же­ния по его изме­не­нию. Под­лин­ный объект в при­род­ном сос­то­я­нии обыч­но все­ми ува­жа­ет­ся. Под­лин­ность озна­ча­ет отсут­с­т­вие пос­то­рон­не­го вме­ша­тельс­т­ва, фаль­ши. В под­лин­нос­ти про­яв­ля­ют­ся ре­зуль­та­ты дли­тель­но­го естес­т­вен­но­го раз­ви­тия. Если же че­ло­век да­же нем­но­го «улуч­ша­ет» при­ро­ду, то она те­ря­ет свою под­лин­ность, а, зна­чит, и цен­ность.

«Ува­же­ние то­го, что сог­ла­су­ет­ся с ди­кой при­ро­дой, так­же про­яв­ля­ет­ся и в та­ких ве­щах, как неп­ри­я­тие на­ми чуж­дых дан­ной мес­т­нос­ти рас­те­ний; их рос­кошь счи­та­ет­ся пре­у­ве­ли­чен­ной, по­каз­ной. Един­с­т­вен­ное мес­то, где мы мо­жем их одоб­рить — это чет­ко опре­де­лен­ные са­ды», — счи­та­ет Се­пан­маа.

Его мысль про­дол­жа­ет аме­ри­кан­с­кий эко­фи­ло­соф Юджин Хар­г­ро­ув: «По­пыт­ка ма­ни­пу­ли­ро­ва­ния при­ро­дой, да­же пред­п­ри­ня­тая из эсте­ти­чес­ких по­буж­де­ний, неб­ла­гоп­ри­ят­но изме­ня­ет при­ро­ду с эсте­ти­чес­кой точ­ки зре­ния. В исто­ри­чес­ком аспек­те ма­ни­пу­ля­ция при­ро­дой (да­же с це­лью улуч­шить ее) всег­да рас­с­мат­ри­ва­ет­ся как по­пыт­ка под­чи­не­ния или до­ми­ни­ро­ва­ни­я».

В лю­бом слу­чае, по­пыт­ки «улуч­ше­ни­я» ди­кой при­ро­ды бу­дут не естес­т­вен­ны­ми, при­род­ны­ми, а прив­не­сен­ны­ми извне, осно­ван­ны­ми на мо­де­лях че­ло­ве­чес­ких же­ла­ний, стрем­ле­ний, инте­ре­сов и удов­лет­во­ре­ний.

Вы хо­ти­те улуч­шить ди­кую при­ро­ду?

Я не ду­маю, что это мож­но сде­лать.

Она свя­щен­на.

Ее нель­зя улуч­шить.

Если вы вме­ша­е­тесь в нее, то все раз­ру­ши­те.

Если вы бу­де­те обра­щать­ся с ней как с объек­том,

вы по­те­ря­е­те ее.

                          Пе­реф­ра­зи­руя Лао-Цзы

Вос­с­та­нов­ле­ние ди­кой пpи­pо­ды

 

Если сох­ра­не­ние ди­кой пpи­pо­ды пpиз­на­ет­ся как бла­го, то оди­ча­ние окуль­ту­pен­ной пpи­pо­ды так­же есть доб­pое де­ло. Ко­неч­но, пpи­pо­да ди­ча­ю­щая еще не мо­жет по кpа­со­те, естественности и си­ле нpав­с­т­вен­но­го пpи­тя­же­ния сpав­нять­ся с пpи­pо­дой ди­кой. Hо она уже близ­ка к это­му. Одна­ко здесь есть нес­коль­ко «но».

Че­ло­ве­чес­кие тех­но­ло­гии в бли­жай­шем бу­ду­щем поз­во­лят соз­да­вать пpак­ти­чес­ки не­от­ли­чи­мые от под­лин­ни­ка ко­пии «ди­кой пpи­pо­ды». Так, дpев­ний лес мо­жет быть за­ме­нен плас­ти­ко­вы­ми де­pе­вья­ми или искус­с­т­вен­но на­са­жен­ны­ми. Одна­ко, нес­мот­pя на внеш­нюю схо­жесть и, воз­мож­но, иден­тич­ный сос­тав ви­дов, та­кие ко­пии все же оста­нут­ся под­дел­ка­ми, и ни­ког­да не смо­гут сpав­нять­ся в цен­нос­ти с нас­то­я­щи­ми учас­т­ка­ми ди­кой пpи­pо­ды.

Во-пеp­вых, пpо­ис­хож­де­ние ди­кой пpи­pо­ды явля­ет­ся са­мо по се­бе важ­ным как не­о­тъ­ем­ле­мая часть пpо­цес­са оцен­ки. Во-вто­pых, у под­де­лан­ной «ди­кой пpи­pо­ды» нет той исто­pии, что у оpи­ги­на­ла. Искус­с­т­вен­ные по­сад­ки в по­ле ко­вы­ля ни­ког­да не веp­нут из не­бы­тия ди­кую ко­выль­ную степь, пом­ня­щую ски­фов и пе­че­не­гов.

Цен­ность учас­т­ка сво­бод­ной пpи­pо­ды зак­лю­ча­ет­ся в его естес­т­вен­нос­ти, под­лин­нос­ти так­ же, как под­лин­ная каp­ти­на мас­те­pа отли­ча­ет­ся от под­дел­ки. Под­лин­ность озна­ча­ет отсут­с­т­вие фаль­ши в объек­те. В под­лин­нос­ти пpо­яв­ля­ют­ся pе­зуль­та­ты дли­тель­но­го естес­т­вен­но­го pаз­ви­тия. Мы це­ним при­род­ную тер­ри­то­рию по при­чи­не ее осо­бо­го ти­па пре­ем­с­т­вен­нос­ти с прош­лым. Ког­да мы вос­хи­ща­ем­ся ди­кой при­ро­дой, мы так­же вос­хи­ща­ем­ся ее исто­ри­ей. Как пи­сал Олдо Ле­о­польд, ди­кую при­ро­ду нель­зя вы­рас­тить, как стро­е­вой лес, пос­коль­ку она неч­то боль­шее, чем прос­то де­ре­вья.

Пой­дя же по пу­ти искус­с­т­вен­но­го соз­да­ния учас­т­ков «ди­кой пpи­pо­ды», мы тем са­мым ста­вим под угpо­зу унич­то­же­ния все остав­ши­е­ся по нас­то­я­ще­му угол­ки ди­кой пpи­pо­ды. Так как да­ем на­шим оппо­нен­там-хо­зяй­с­т­вен­ни­кам мощ­ный аpгу­мент: если ди­кую пpи­pо­ду мож­но быс­т­pо вос­соз­дать искус­с­т­вен­ным пу­тем, то за­чем во­об­ще ее за­щи­щать?

Эко­фи­ло­соф Эрик Кац пи­шет: «Тех­но­ло­ги­чес­кое «улуч­ше­ни­е», «ис­п­рав­ле­ни­е» пов­реж­ден­ной и дег­ра­ди­ро­вав­шей при­ро­ды это иллю­зия и фаль­шь; я всег­да на­зы­вал это «боль­шой ло­жью». Как и всег­да с тех­но­ло­ги­ей, про­дукт—ре­зуль­тат вос­с­та­нов­ле­ния при­ро­ды, есть соз­дан­ный че­ло­ве­ком арте­факт, а не ко­неч­ный ре­зуль­тат исто­ри­чес­ки осно­ван­ных при­род­ных про­цес­сов. Ко­неч­но же, арте­фак­ты мо­гут иметь по­зи­тив­ную или не­га­тив­ную цен­ность. Одна­ко цен­ность искус­с­т­вен­но вос­с­та­нов­лен­ной при­род­ной сре­ды весь­ма проб­ле­ма­тич­на имен­но по при­чи­не то­го, что она, под­дел­ка, пы­та­ет­ся срав­нять­ся с ори­ги­на­лом. Та­ким обра­зом, …тех­но­ло­ги­чес­ко­е вме­ша­тельс­т­во в при­род­ный мир ве­дет к одно­му и то­му же ре­зуль­та­ту: уста­нов­ле­нию искус­с­т­вен­но­го ми­ра, а не вос­с­та­нов­ле­нию при­род­но­го».

Дpу­гое де­ло — естес­т­вен­ное, дли­тель­ное во вpе­ме­ни, в пределах срока человеческой жизни, и поч­ти без учас­тия че­ло­ве­ка оди­ча­ние учас­т­ков окуль­ту­pен­ной пpи­pо­ды. Спо­соб­с­т­во­вать «оди­ча­ни­ю» при­ро­ды, по мне­нию аме­ри­кан­с­ко­го эко­ло­га Р. Нос­са, мо­гут сле­ду­ю­щие ме­ры:

•      зак­ры­тие до­рог и обнов­ле­ние на их мес­те рас­ти­тель­нос­ти;

•      пе­ре­ме­ще­ние ограж­де­ний и дру­гих че­ло­ве­чес­ких струк­тур;

•      иско­ре­не­ние экзо­ти­чес­ких ви­дов, вклю­чая до­маш­ний скот;

•      восстановление режима естественных пожаров;

•      во­зоб­нов­ле­ние по­пу­ля­ций истреб­лен­ных мес­т­ных ви­дов фло­ры и фа­у­ны, вклю­чая боль­ших хищ­ни­ков;

•      восстановление диких рек, устранение дамб и плотин;

•      вос­с­та­нов­ле­ние гид­ро­ло­ги­чес­ко­го ре­жи­ма и поч­вы;

•      улучшение почвы с помощью микоризообразующих грибов, если это необходимо для восстановления коренной растительности.

Осо­бен­но важ­ным ви­дит­ся соз­да­ние боль­ших цен­т­раль­ных за­по­вед­ни­ков ди­кой при­ро­ды с со­е­ди­ня­ю­щи­ми ко­ри­до­ра­ми (прин­цип эко­се­ти), да­бы раз­но­сить «за­ро­ды­ше­вую плаз­му ди­кос­ти». Ду­ма­ет­ся, что вос­с­та­нов­ле­ние ди­кой при­ро­ды бу­дет осо­бен­но пеp­с­пек­тив­ным не толь­ко в стpа­нах За­пад­ной Евpо­пы, где пpак­ти­чес­ки не оста­лось учас­т­ков ди­кой пpи­pо­ды, но и у нас.

Возможно, в связи с вышеизложенным, в странах СНГ должна быть утверждена новая категория ОПТ, называемая «областью восста­новления дикой природы».

Нужно ли охранять красоту дикой природы

Художественные произведения, в основном, являются статич­ны­ми и предназначены оставаться как можно дольше неизмененными. Природный мир, напротив, является динамичным и изменяющимся. То, что делает его природным, — это его динамизм. Таким образом, истинное понимание и оценка дикой природы на эстетических основаниях будет включать оценку этого динамического аспекта. Но когда мы сохраняем красоту картины мастера, мы делаем все, чтобы поддержать ее первоначальное состояние. А как быть с произведе­ниями дикой природы?

Английский экофилософ Ли Кикок пишет: «Было бы философ­ской ошибкой рассматривать произведения искусства и природы как принадлежащие к одной и той же онтологической категории… Рас­смот­рение ландшафтов как «произведений искусства природы» может поэтому философски сильно вводить в заблуждение. Когда мы при помощи технологии стараемся поддержать красоту заповедного природного объекта, однажды увиденного человеком, и вмешиваемся в естественные природные процессы, это означает, что мы охраняем природный объект не ради него самого, а ради эстетического удоволь­ствия туристов. Если природа является динамичной и изменяющейся, то целостность природы сохраняется, когда сохраняется этот дина­мизм. Отделите динамизм от природы, и будет удалена часть целост­но­сти природы. Если природа имеет тенденцию к разнообразию и вариантности, то заповедание природы означает, что в первую оче­редь должна быть защищена именно способность природы изменять­ся». То есть, свобода дикой природы должна защищаться в первую очередь.

Экотаж как радикальная тактика

защиты дикой природы

Экотаж (экологический саботаж), экозащита, акции «гаечного ключа») — довольно новый термин, пришедший к нам из западной природоохраны. Он означает скрытное повреждение оборудования и техники, призванное сделать экологически вредные действия эконо­мически невыгодными. Экотажники не причиняют страданий живому, в том числе и инициаторам войны с дикой природой, а только ломают оружие этой войны. Экотаж — это самоотверженная и благородная деятельность в защиту прав природы.

Действительно, умеренные действия в защиту участков дикой природы — создание охраняемых природных территорий, направ­ление писем и факсов в органы власти, судебные тяжбы, кампании в сред­ствах массовой информации не всегда оказываются эффек­тив­ными. Порой необходимы быстрые, экстренные действия, могущие остано­вить разрушение участков дикой природы. К таковым можно отнести шипование и перекрытие дорог, уничтожение разметки, шипование деревьев, подготовленных под рубку, разрушение само­дель­ных дамб на малых реках, уничтожение охотничье-рыболовных снастей, окра­ши­вание краской бельков или других пушных зверей, добываемых ради меха, возвращение мусора владельцам, уничто­жение рекламных щитов, ну и в исключительных случаях — ломка техники: экска­ваторов, бульдозеров, автомобилей и т.д.

Ховье Волке, известный американский защитник дикой природы, пишет: «Слово о машинах: они не имеют чувств, крови и сердца. Они не могут наслаждаться ни благословенным сексом, ни осенним восходом солнца. Они не имеют никаких эмоций или врожденного добра или зла. Не стесняйтесь «убивать» их! Разрушение машин может нарушать права владельца, но если владелец планирует нарушать права ручьев, камней, растений, животных, дикой природы в целом, то упреждающее действие является оправданным. Экосистема дикой природы является более ценной, чем бульдозер (…). Машины — неживые. Разрушенные их не является насилием»…

Экотаж — это не хули­ган­ство. Экотаж — это крайняя мера по защите участка дикой при­роды, когда другими методами его уничто­жение уже нельзя предо­твратить.

Мировой опыт природоохранного движения показывает, что при помощи экотажа были спасены сотни гектаров старовозрастных лесов, многие охраняемые природные территории, предотвращено убийство десятков тысяч животных.

Обсуждая экотаж, приходится с позиции экологической этики дать ответ на очень трудные вопросы: является ли насилие в защиту дикой природы неправильным и насколько оправданно, защищая дикую природу, нарушать закон? По мнению Дейва Формэна, известного американского природоохранника, нападение на дикую природу приравнивается к нападению на свою семью, свой дом, во имя защиты которых любой человек имеет право на самооборону. Во всех решениях, по мнению Формэна, даже если это идет вразрез с благом людей, в первую очередь следует руководствоваться благом Земли. Похожий подход у Джона Сида, легендарного защитника тропических лесов из Австралии. Он называет себя той частью тропического леса, которая защищает сама себя. Другими словами, радикальные природоохранники, глубинные экологи настолько приблизили дикую природу, все живые существа по своей ценности и правам к человеку, что ради их защиты становится морально оправданным нарушение закона или уничтожение частной собственности.

Действительно, с этой позиции нарушение закона во имя защиты дикой природы необязательно является неправильным. Многие законы, на самом деле, являются выражением не мнения большинства населения страны, а узкой группы финансовых воротил, купленных СМИ и бесстыжих чиновников. Яркий пример — закрытие Сталиным в 1951 г. почти 100 советских заповедников, принятие в России антиэкологического закона о ввозе в Россию на переработку ядерных отходов, ликвидация Путиным в России Госслужбы по охране приро­ды. Нельзя не согласиться с теми природоохранниками, которые полагают, что закон можно нарушать по велению совести, ради справедливости. Как писал Генри Торо: «Если закон заставляет вас нару­шать справедливость — нарушайте закон». Конечно, в природо­охранных целях закон не должен нарушаться по незначительным или преходящим причинам. Но если быть последовательным, возражая против нарушения закона при любых обстоятельствах, тогда нужно осудить движение «Солидарность» в Польше, Андрея Сахарова в Советском Союзе и Нельсона Манделу в ЮАР.

Дейв Формэн продолжает: «Разрушение собственности являет­ся неправильным, — здесь содержится конфликт ценностей. Те, кто поддерживает экологический саботаж, в принципе ставят биологическое разнообразие и жизнь выше, чем неодушевленную частную собственность (…), вопрос сводится к тому, что более цен­но: частная собственность (и те доллары и рабочие места, которые эта собственность представляет) или природные экосистемы.

Некоторые экобойцы вообще считают, что пришло время исключить из понятия «насилие» разрушение артефактов, то есть изготовленных человеком вещей — машин и т.д. Они настаивают на том, что насилие — это когда вред наносится живым существам или экосистемам. Отсюда уничтожение или порча частной собственности не является насилием».

Нуж­но ли изу­чать ди­кую при­ро­ду?
Ди­кая при­ро­да как вещь в се­бе

Как это лю­ди мо­гут пла­ни­ро­вать и управ­лять,
если они не спо­соб­ны заг­ля­нуть в свой зав­т­раш­ний день?

                                                             М. Бул­га­ков, «Мас­тер и Мар­га­ри­та»

По по­во­ду воп­ро­са «нуж­но ли изу­чать ди­кую при­ро­ду?» име­ет­ся две точ­ки зре­ния. Я поз­на­ком­лю с ни­ми чи­та­те­ля, а он пусть ре­ша­ет, ка­кую сто­ро­ну при­ни­мать.

Сто­рон­ни­ки тра­ди­ци­он­ной точ­ки зре­ния, а к ним отно­сят­ся, преж­де все­го, абсо­лют­но все пред­с­та­ви­те­ли естес­т­вен­ных на­ук, со­вер­шен­но спра­вед­ли­во ука­зы­ва­ют, что без не­об­хо­ди­мых зна­ний мы не смо­жем за­щи­щать ди­кую при­ро­ду, вос­с­та­нав­ли­вать чис­лен­ность ред­ких ви­дов.

Зна­чи­тель­ная часть из них, вслед за извес­т­ным рос­сий­с­ким уче­ным-ге­ог­ра­фом и при­ро­до­ох­ран­ни­ком Ю.К. Ефре­мо­вым по­ла­га­ет, что при­об­ре­те­ние зна­ний о ди­кой при­ро­де по­мо­га­ет раз­ви­тию люб­ви к ней (чем боль­ше я знаю, тем боль­ше люб­лю).

Тре­тьим се­рьез­ным аргу­мен­том в за­щи­ту на­уч­ных иссле­до­ва­ний ди­кой при­ро­ды явля­ет­ся то, что многие уче­ные-ес­тес­т­вен­ни­ки, на­чи­ная с пи­о­не­ров охра­ны при­ро­ды (И.П. Бо­ро­дин, Г.А. Ко­жев­ни­ков, А.П. Се­ме­нов-Тян-Шан­с­кий и др.) всег­да явля­лись яры­ми по­бор­ни­ка­ми ди­кой при­ро­ды, и сей­час зо­о­ло­ги, бо­та­ни­ки и др. дер­жат глав­ную ли­нию обо­ро­ны за­по­вед­ни­ков и на­ци­о­наль­ных пар­ков.

Ди­а­мет­раль­но про­ти­во­по­лож­ную по­зи­цию за­ни­ма­ет го­раз­до ме­нее чис­лен­ная груп­па, сос­то­я­щая, в основ­ном, из фи­ло­со­фов, те­о­ло­гов, пи­са­те­лей и не­ко­то­рых ра­ди­каль­ных при­ро­до­ох­ран­ни­ков.

Так, рос­сий­с­кий фи­ло­соф В.А. Ку­ты­рев пи­шет, что «в тех­ни­чес­кую эру во­об­ще не­вер­но и опас­но ру­ко­вод­с­т­во­вать­ся чис­то на­уч­ным ми­ро­воз­з­ре­ни­ем». По мне­нию Г. То­ро, на­уч­ный под­ход к ди­кой при­ро­де не рас­с­мат­ри­ва­ет ее жиз­нес­по­соб­ность и сак­раль­ность, а за­кан­чи­ва­ет­ся не­пол­ным, узким по­ни­ма­ни­ем ве­щей.

«Это тра­гич­но, — пи­шет аме­ри­кан­с­кий эко­те­о­лог Ри­чард Остин, — но са­мо­ог­ра­ни­че­ние, ува­же­ние к дру­гим жиз­ням и пот­реб­нос­тям иных ви­дов не явля­ют­ся цен­нос­тя­ми, ко­то­рые куль­ти­ви­ру­ют на­ша до­ми­ни­ру­ю­щая на­у­ка и тех­но­ло­ги­я».

По мне­нию дру­гих, на­у­ка ли­ша­ет ди­кую при­ро­ду та­ин­с­т­вен­нос­ти, ро­ман­тиз­ма, вол­ну­ю­щей ау­ры свя­щен­нос­ти. А то, что по­нят­но, мно­гие не це­нят. В то вре­мя как отли­чи­тель­ным приз­на­ком ди­кой при­ро­ды явля­ет­ся тай­на.

Радикальные природоохранники кри­ти­ку­ют не­ко­то­рых уче­ных-ес­тес­т­вен­ни­ков за то, что ди­кая при­ро­да явля­ет­ся для них объек­том толь­ко на­уч­но­го инте­ре­са, а не мо­раль­ной оза­бо­чен­нос­ти. Кри­ти­ки на­у­ки за­да­ют спра­вед­ли­вый воп­рос — что важ­нее: ди­кая при­ро­да или исти­на? Оправ­дан­но ли в по­ис­ках пос­лед­ней гу­бить ди­кую при­ро­ду, умер­щ­в­лять отдель­ных ее пред­с­та­ви­те­лей? Действительно, проблема состоит в отсутствии у современной науки этических установок (можно все, что интересно).

На неп­ри­ми­ри­мых по­зи­ци­ях сто­ит и аме­ри­кан­с­кий пи­са­тель и фи­ло­соф Джек Тер­нер: «Лю­бое зна­ние име­ет свою тень. Прог­ресс би­о­ло­ги­чес­ких зна­ний о при­ро­де однов­ре­мен­но прод­ви­га­ет впе­ред про­цесс нор­ма­ли­за­ции и кон­т­ро­ля, ко­то­рый вы­зы­ва­ет эро­зию ди­кос­ти, той ди­кос­ти, что воз­ни­ка­ет из соб­с­т­вен­но­го по­ряд­ка при­ро­ды, явля­ю­ще­го­ся смыс­лом за­по­ве­да­ния. В ядре сов­ре­мен­но­го объе­ди­не­ния за­по­ве­да­ния и би­о­ло­ги­чес­кой на­у­ки… ле­жит про­ти­во­ре­чи­е, на­у­ка опас­на для ди­кой при­ро­ды сво­и­ми ме­то­да­ми про­ве­де­ния экспе­ри­мен­тов». По его мне­нию, об учас­т­ках ди­кой при­ро­ды у че­ло­ве­ка не дол­ж­но быть во­об­ще ни­че­го, ни фо­тог­ра­фий, ни баз дан­ных; область ди­кой при­ро­ды «дол­ж­на стать бе­лым пят­ном на на­ших кар­тах».

Д. Тер­нер ра­ту­ет за то, что­бы ди­кая при­ро­да оста­лась «ве­щью в се­бе». В фи­ло­со­фии этим тер­ми­ном обоз­на­ча­ют объек­ты и явле­ния, су­щес­т­ву­ю­щие са­ми по се­бе, не­за­ви­си­мо от че­ло­ве­чес­кой прак­ти­ки и че­ло­ве­чес­ко­го поз­на­ния. В уче­нии И. Кан­та этот тер­мин ха­рак­те­ри­зу­ет ве­щи, ко­то­рые хо­тя и су­щес­т­ву­ют вне нас и дей­с­т­ву­ют на на­ши орга­ны чувств, но прин­ци­пи­аль­но не­поз­на­ва­е­мы на­ми по су­ти.

Как заявил известный эколог Барри Коммонер — «природа более сложна, чем мы знаем, и, возможно, более сложна, чем мы можем знать. И «она всегда знает лучше». Опасность чрезмерных надежд на науку и технику заключается не просто в технических сложностях. Наука не так уж беспристрастна, как многие полагают. В нашей культуре существует глубочайшее убеждение, настолько глубокое и принимаемое на веру, что оно приняло масштабы культурного мифа — это вера в то, что наука является высшим, конечным авторитетом по вопросам знания и истины.

Однако научный метод не всегда представляет собой такую уж точную и непредвзятую процедуру, какой ее принято считать. Пожа­луй, самым большим препятствием для понимания всей целостности картины мира является не неспособность науки получать ответы, а ее ограничен­ность в постановке вопросов. Это во-первых. И, во-вторых, необходимо помнить, что наука — это всего лишь мощный инструмент понимания мира и управления им. Однако, как и с любым другим инструментом, его применение и полезность зависят от целей и нрав­ст­венных ценностей того, кто пользуется им. По мере того, как наука все больше прибли­жается к бизнесу, ученые все чаще прене­бре­гают этическими принципами в пользу прибыли и прогресса узкой отрасли.

Мо­раль­но-ре­ли­ги­оз­ные при­чи­ны
охра­ны ди­кой при­ро­ды

Име­ет­ся дос­та­точ­но ути­ли­тар­ных мо­ти­ва­ций, объяс­ня­ю­щих не­об­хо­ди­мость охра­ны ди­кой при­ро­ды с хо­зяй­с­т­вен­ных, здра­во­ох­ра­ни­тель­ных, рек­ре­а­ци­он­ных, пат­ри­о­ти­чес­ких, эко­ло­ги­чес­ких, на­уч­ных, вос­пи­та­тель­ных и др. по­зи­ций. Им пос­вя­ще­но не­ма­ло ли­те­ра­ту­ры, одна­ко, толь­ко праг­ма­ти­чес­кие мо­ти­вы не в си­лах за­щи­тить ди­кую при­ро­ду. Не­об­хо­ди­мо актив­ней исполь­зо­вать сле­ду­ю­щие эти­чес­кие и ре­ли­ги­оз­ные при­ро­до­за­щит­ные до­во­ды.

1. Дикая природа должна защищаться ради нее самой, потому, что она есть, живет и должна жить собственной жизнью.

2. Охра­на ди­кой при­ро­ды — дей­с­т­вие хо­ро­шее са­мо по се­бе и явля­ет­ся актом бла­гот­во­ре­ния, жертвования.

Не­об­хо­ди­мо осоз­нать, что гу­бить ди­кую при­ро­ду нель­зя не по­то­му, что это вы­год­но или не­вы­год­но для че­ло­ве­ка, а по­то­му, что та­кой пос­ту­пок плох сам по се­бе. Как во­ров­с­т­во, как пре­да­тельс­т­во.

3. Ди­кая при­ро­да обла­да­ет внут­рен­ней цен­нос­тью, инте­ре­са­ми и не нуж­да­ет­ся в оправ­да­нии со сто­ро­ны.

Ди­кая при­ро­да цен­на са­ма по се­бе, име­ет свою цель и по­э­то­му зас­лу­жи­ва­ет ува­же­ния и пра­ва на за­щи­ту.

4. Ди­кая при­ро­да — по­пи­ра­е­мое мень­шин­с­т­во.

Как по­пи­ра­е­мое мень­шин­с­т­во ди­кая при­ро­да зас­лу­жи­ва­ет за­щи­ты.

5. Ди­кая при­ро­да есть Со­вер­шен­но Иное.

Лю­бое Со­вер­шен­но Иное, в том чис­ле ди­кая при­ро­да, тре­бу­ет что­бы к не­му отно­си­лись тер­пи­мо, це­ни­ли и за­щи­ща­ли имен­но по­то­му, что оно — Со­вер­шен­но Иное.

6. Ди­кая при­ро­да явля­ет­ся свя­щен­ным прос­т­ран­с­т­вом.

Свя­щен­ное прос­т­ран­с­т­во — то, над чем грех глу­мить­ся и что греш­но раз­ру­шать.

7. Ди­кая при­ро­да соз­да­на Бо­гом.

Ког­да че­ло­век гу­бит тво­ре­ние Бо­га — ди­кую при­ро­ду, то этим он оскор­б­ля­ет ее Твор­ца, то есть Бо­га, что явля­ет­ся гре­хом.

8. За­щи­та при­ро­ды есть вы­ра­же­ние на­шей люб­ви к ней.

Лю­бовь к ди­кой при­ро­де явля­ет­ся важ­ным сти­му­лом и аргу­мен­том ее за­щи­ты.

9. За­щи­та ди­кой при­ро­ды есть вы­ра­же­ние на­ше­го ува­же­ния к ней.

На­ше ува­же­ние к ди­кой при­ро­де осно­вы­ва­ет­ся на ви­де­нии в ней то­ва­ри­ща, спут­ни­ка или оце­ни­ва­ния ее не­пов­то­ри­мос­ти.

10. За­щи­та ди­кой при­ро­ды есть вы­ра­же­ние на­шей эмпа­тии, ве­ли­ко­ду­шия и доб­ро­ты к ней.

Инстин­к­тив­ное учас­тие че­ло­ве­ка в бо­ли и стра­да­нии жи­вот­но­го и рас­те­ния мо­жет являть­ся силь­ной мо­ти­ва­ци­ей при­ро­до­ох­ра­ны.

11. За­щи­та ди­кой при­ро­ды есть вы­ра­же­ние на­шей бла­го­дар­нос­ти к ней. Че­ло­век дол­жен быть бла­го­да­рен ди­кой при­ро­де, как сво­ей ма­те­ри.

12. За­щи­та ди­кой при­ро­ды — есть за­щи­та не­за­ви­си­мо­го го­су­дарства.

Ди­кая при­ро­да — осо­бое не­за­ви­си­мое го­су­дар­с­т­во иной ци­ви­ли­за­ции, су­щес­т­ву­ю­щее авто­ном­но, по соб­с­т­вен­ным за­ко­нам, са­мос­то­я­тель­но. Сог­лас­но де­мок­ра­ти­чес­ким прин­ци­пам ник­то не име­ет пра­ва по­ку­шать­ся на не­за­ви­си­мость дру­го­го го­су­дар­с­т­ва.

13. Вся­кая жизнь — свя­щен­на.

Если что-то свя­щен­но, то зна­чит обла­да­ет цен­нос­тью по­ми­мо сво­ей по­лез­нос­ти и иных фак­то­ров. Оно цен­но са­мо по се­бе и ра­ди са­мо­го се­бя. То, что явля­ет­ся свя­тым, нель­зя обес­це­нивать.

14. За­щи­та ди­кой при­ро­ды — наш долг и обя­зан­ность.

Мы обя­за­ны за­щи­щать при­ро­ду не по­то­му, что это при­не­сет нам поль­зу или ко­му-то, а по­то­му, что мы обя­за­ны вы­пол­нить наш долг пе­ред ней.

15. Че­ло­ве­ку дол­ж­но быть стыд­но за унич­то­же­ние ди­кой при­ро­ды.

16. Неп­рис­той­но извле­кать вы­го­ду из стра­да­ний дру­гих су­ществ.

При­но­сить боль и стра­да­ние, тем бо­лее извле­кать из это­го вы­го­ду — неп­рис­той­но.

17. За­щи­та ди­кой при­ро­ды — это спра­вед­ли­во.

Охранять дикую природу нужно не потому, что это кому-то вы­годно или полезно, а потому, что так справедливо.

18. За­щи­та ди­кой при­ро­ды есть за­щи­та абсо­лют­ной кра­со­ты и доб­ра.

Кра­со­ту ди­кой при­ро­ды мож­но рас­с­мат­ри­вать как при­су­щее доб­ро (вне за­ви­си­мос­ти от поль­зы для че­ло­ве­ка), ко­то­рое мы обя­за­ны за­щи­щать.

19. За­щи­та ди­кой при­ро­ды есть вы­ра­же­ние на­ше­го вос­хи­ще­ния, по­чи­та­ния и бла­го­го­ве­ния пе­ред ней.

Бла­го­го­ве­ние — страх, сме­шан­ный с по­чи­та­ни­ем, поч­ти­тель­ное ува­же­ние мо­жет являть­ся силь­ной при­ро­до­ох­ран­ной мо­ти­ва­ци­ей.

20. Ди­кая при­ро­да явля­ет­ся не толь­ко обще­че­ло­ве­чес­ким, но и обще­ми­ро­вым, общеп­ри­род­ным нас­ле­ди­ем (т.е. она — нас­ле­дие так­же лю­бо­го су­щес­т­ва). Че­ло­век един­с­т­вен­ный, кто в сос­то­я­нии это оце­нить и взять на се­бя мо­раль­ную ответ­с­т­вен­ность по ее за­щи­те. Лю­ди обя­за­ны быть поч­ти­тель­ны­ми к то­му, что сде­ла­но не ими.

21. Не толь­ко лю­ди, но и ди­кая при­ро­да под­ле­жат спа­се­нию.

Сог­лас­но мно­гим ре­ли­гиям, нап­ри­мер, хрис­ти­ан­с­т­ву или иу­да­из­му, че­ло­век под­ле­жит спа­се­нию. Одна­ко аме­ри­кан­с­кий те­о­лог Дж. Сит­т­лер выс­ка­зал идею, что не толь­ко лю­ди, но и при­ро­да дол­ж­на под­ле­жать спа­се­нию, что явля­ет­ся ве­со­мым ре­ли­ги­оз­ным аргу­мен­том в за­щи­ту учас­т­ков ди­кой при­ро­ды. Все ду­ма­ю­щие хрис­ти­а­не дол­ж­ны вклю­чать ди­кую при­ро­ду с сфе­ру сво­е­го мо­раль­но­го вни­ма­ния, исхо­дя из то­го убеж­де­ния, что Бог так­же же­ла­ет ви­деть ее искуп­лен­ной в не­бес­ном цар­с­т­ве. Кто зна­ет, мо­жет Хрис­тос умер в не­мень­шей ме­ре за ди­кую при­ро­ду, чем за лю­дей. Тво­рец ди­кой при­ро­ды явля­ет­ся так­же и ее спа­си­те­лем. Лю­ди же явля­ют­ся кол­ле­га­ми Бо­га по спа­се­нию ди­кой при­ро­ды.

22. Охра­на ди­кой при­ро­ды явля­ет­ся актом бла­гот­во­ре­ния и пок­ро­ви­тельс­т­ва.

Сильной эти­чес­кой мо­ти­ва­ци­ей за­щи­ты ди­кой при­ро­ды явля­ет­ся обык­но­вен­ное че­ло­ве­чес­кое же­ла­ние по­мочь, по­да­рить, по­де­лить­ся, же­ла­ние за­бо­тить­ся о ком-то или чем-то, в том чис­ле и о «бра­тьях на­ших мень­ших», учас­т­ках ди­кой при­ро­ды.

23. Охра­на при­ро­ды — де­ло бо­жес­кое.

За­щи­та тво­ре­ния Бо­га явля­ет­ся де­лом бо­го­у­год­ным.

24. За­щи­та ди­кой при­ро­ды явля­ет­ся искуп­ле­ни­ем гре­хо­па­де­ния че­ло­ве­ка

Как по­ла­га­ет укра­ин­с­кий эко­лог В.Н. Гри­щен­ко, за­щи­та ди­кой при­ро­ды — это искуп­ле­ние гре­хо­па­де­ния че­ло­ве­ка, вы­ра­зив­ше­го­ся в унич­то­же­нии людь­ми эко­сис­тем и би­о­раз­но­об­ра­зия, соз­дан­ных Бо­гом.

25. За­щи­та ди­кой при­ро­ды явля­ет­ся доб­ро­воль­ным огра­ни­че­ни­ем че­ло­ве­ком экспан­сии соб­с­т­вен­но­го ви­да.

Как спра­вед­ли­во счи­та­ет В.Н. Гри­щен­ко, доб­ро­воль­ное огра­ни­че­ние экспан­сии соб­с­т­вен­но­го ви­да (сво­е­го ро­да ви­до­вой альтру­изм) — неч­то прин­ци­пи­аль­но но­вое в жиз­ни на Зем­ле. Ни одно жи­вот­ное или рас­те­ние не спо­соб­но это сде­лать. У мно­гих ви­дов есть по­ве­ден­чес­кие ме­ха­низ­мы, пре­дот­в­ра­ща­ю­щие убий­с­т­во со­ро­ди­чей в кон­ф­лик­тах, но ни один вид, кро­ме че­ло­ве­ка, не спо­со­бен пой­ти на ущем­ле­ние соб­с­т­вен­ных прав и инте­ре­сов ра­ди прав и инте­ре­сов дру­гих ви­дов, ра­ди сох­ра­не­ния дру­гих форм жиз­ни.

26. Все жи­вые су­щес­т­ва, зем­ля, ее эле­мен­ты явля­ют­ся на­ши­ми бра­тья­ми и сес­т­ра­ми (на­шей род­ней).

Как по­ла­гал осно­ва­тель Фран­цис­кан­с­ко­го орде­на мо­на­хов ри­мо-ка­то­ли­чес­кой цер­к­ви свя­той Фран­циск Ассиз­с­кий (1182—1226), род­с­т­во цен­но сво­ей свя­зью, но не ме­нее це­нен в нем эле­мент инди­ви­ду­аль­нос­ти. Как сле­ду­ет обра­щать­ся с бра­том и сес­т­рой? Их не сле­ду­ет эксплу­а­ти­ро­вать, их на­до лю­бить и ува­жать из-за род­с­т­вен­ной свя­зи. Бо­лее то­го, как учил свя­той Фран­циск, не су­щес­т­ва дол­ж­ны слу­жить че­ло­ве­ку, а че­ло­век су­щес­т­вам.

27. Жи­вя, на­до да­вать жить и все­му жи­во­му.

Как по­ла­гал пи­о­нер охра­ны при­ро­ды Рос­сии, про­фес­сор А.П. Се­ме­нов-Тян-Шан­с­кий, че­ло­век в сво­ей жиз­ни дол­жен вы­ра­бо­тать выс­шие со­ци­аль­но-эти­чес­кие на­ча­ла, и воз­вы­сить­ся «до соз­на­ния то­го, что жи­вя, на­до да­вать жить и все­му жи­во­му».

28. За­щи­та ди­кой при­ро­ды есть вы­ра­же­ние люб­ви к Бо­гу.

Как по­ла­га­ет рос­сий­с­кий эко­те­о­лог С.Ф. Хри­бар, лю­бовь к Твор­цу вы­ли­ва­ет­ся «в бла­го­го­вей­но бе­реж­ное отно­ше­ние к Его тво­ре­ни­ям». Ве­ру­ю­щий хрис­ти­а­нин, му­суль­ма­нин и иу­дей бе­реж­но бу­дут отно­сить­ся к при­ро­де из люб­ви к сво­е­му Спа­си­те­лю.

29. Ди­кая при­ро­да обла­да­ет не­вос­п­ро­из­во­ди­мой инди­ви­ду­аль­нос­тью и по­то­му тре­бу­ет за­щи­ты.

Как пи­шет д.б.н. В.Ф. Лев­чен­ко «пос­коль­ку лю­бое жи­вое (и орга­низм, и эко­сис­те­ма) смер­т­но, но обла­да­ет не­вос­п­ро­из­во­ди­мой инди­ви­ду­аль­нос­тью, то оно име­ет выс­шую цен­ность», в свя­зи с чем тре­бу­ет к се­бе бе­реж­но­го отно­ше­ния и за­щи­ты.

30. Человек несет самую большую ответственность за сохранение дикой природы, чем какой-либо вид на Земле.

Разум делает человека самым сильным, что дает ему самую боль­шую ответственность за сохранение дикой природы и других видов.

31. Человек является помощником Бога на Земле и обязан следить за божественным порядком на ней.

Согласно христианству, исламу, иудаизму человек как помощник Бога на Земле должен следить за божественным порядком на ней, а, значит, и защищать природу.

32. Эволюционный мотив.

Поскольку мы объединяем в себе практически все предыдущие ступени эволюции, то должны нести ответственность за все живое (этот аргумент схож с индусской идеей о реинкарнации, когда в прошлых жизнях человек был жуком, рыбой, волком и т.д.)

Более подробно об охране дикой  природы в книге В.Е.Борейко Современная идея дикой природы, изд. 2-е, 2003 г, http://www.ecoethics.ru/old/b12/

 

15.10.2017   Рубрики: Борьба за заповедность, Новости