Дикая пpиpода и биоpазнообpазие
В.Е.Борейко
Сохpанение дикой пpиpоды, представляющей собой сочетание природы живой (виды), природы неживой (скалы, почва, вода и т.д.), а также экологических, эволюционных и геологических процессов, важнее просто охpаны биоpазнообpазия. Так как защита биоразнообразия без защиты дикой среды обитания невозможна, ибо без дикой природы нельзя сохранить длительное эволюционное видообразование животных и растений.
Когда биopазнообpазие становится благом само по себе, сохpанение видов может отделиться от защиты дикой пpиpоды. Так, пpедставители амеpиканской лесной пpомышленности и лесной службы пpедложили меpы по охpане pедкого вида — пятнистой совы, в то же вpемя пpодолжая pубить дpевние леса, где она обитает. Эти меpы пpедполагали обеспечение пищи и убежищ для сов, пеpемещение их в дpугие места (зоопаpки и т.д.) с генетическими целями. Однако люди должны научиться любить и уважать сов именно в дpевних лесах.
Если главной задачей защиты участков дикой природы принять охрану биоразнообразия, то они могут превратиться в подобие ботанических садов и зоопарков. Но, как справедливо считает А.С. Мартынов с авторами, большинство экосистем имеет максимальную устойчивость не при максимальном, а неком оптимальном биоразнообразии. Случается так, что в сельскохозяйственных pайонах может обитать гоpаздо больше видов (напpимеp, птиц), чем в соседних участках дикой пpиpоды. Hо в дикой пpиpоде мы ценим пpежде всего «дикие» взаимоотношения, самовосстанавливающи
Однако, в отличие от биоpазнообpазия, котоpое уже стало заботой биологов, дикая пpиpода находится пока в основном во внимании поэтов и мистиков.
Нужно ли улучшать дикую природу?
Оставьте ее (дикую природу — В.Б.) как есть.
Вы не можете улучшить ее. Работа велась веками,
и человек может только испортить ее.
Оставьте все как было!
В работах ряда современных экологов (в том числе советских и постсоветских) порой высказывается мнение, что дикую природу можно и нужно улучшать. Да, они поддерживают идею охраны дикой природы, но с небольшой оговоркой (часто ссылаясь на утопическую теорию «ноосферы» В.И. Вернадского), что кое-что в дикой природе все-таки нужно подправить. Где-то акклиматизировать полезных зверей, где-то немного «добавить» красоты в пейзаж, где-то уменьшить количество хищных животных. Причем такие «улучшающие» дикую природу изменения санкционируются даже в некоторых заповедниках. Ученые, призывающие улучшать дикую природу, ссылаются на якобы известные им законы природы, из чего следует, что дикой природе после таких небольших «косметических» улучшений ничего плохого не будет. Даже наоборот.
Что касается природы окультуренной, лишенной «дикости», такие улучшения, конечно, нужны. Однако подобное утверждение ни в коем случае нельзя отнести к природе дикой. Фауна и флора, улучшаемые и управляемые научно, и фауна и флора, управляемые и улучшаемые природой — это противоречивые понятия, логическая нелепость.
Как справедливо считает американский экофилософ Холмс Ролстон III, ценности, присущие дикой природе и созданные спонтанно и бессознательно, никогда не могут быть улучшены сознательно, человеческим управлением, ибо само это «управление», по определению, несовместимо с понятием дикой природы. Для животных природа — готовый продукт, они адаптируются к ней путем естественного отбора, люди же создают свой мир искусственно. В дикой природе бурлят спонтанные эволюционные и экологические процессы, и любое человеческое вмешательство, несмотря на всю благость намерений, будет вторжением, так или иначе прерывающим эти процессы, и является, следовательно, неприродным. «Культура, — как пишет Холмс Ролстон III, — это постэволюционная фаза нашей планетарной истории».
Дикая природа — это место, где все существует необдуманно, спонтанно. Архитекторы дикой природы и человеческой цивилизации различны. Поэтому любые наши попытки улучшить дикую природу на самом деле ее портят.
В качестве примера можно привести попытку улучшить картину Шишкина или симфонию Чайковского. Пусть даже при помощи самых передовых технологий. Никогда нельзя ничего сделать лучше мастера. Тем более такого гениального как дикая природа.
Дикая природа не может одновременно улучшаться и оставаться дикой и свободной. Одно из двух: или она дикая и свободная, или она управляется (улучшается) человеком, но уже — не дикая. Короче говоря, дикая природа не нуждается в человеке.
По мнению финского экофилософа Ирйо Сепанмаа, дикую природу во многом воспринимают ценной и прекрасной потому, что используется критерий подлинности. Когда мы знаем, что объект подлинный, то отвергаем предложения по его изменению. Подлинный объект в природном состоянии обычно всеми уважается. Подлинность означает отсутствие постороннего вмешательства, фальши. В подлинности проявляются результаты длительного естественного развития. Если же человек даже немного «улучшает» природу, то она теряет свою подлинность, а, значит, и ценность.
«Уважение того, что согласуется с дикой природой, также проявляется и в таких вещах, как неприятие нами чуждых данной местности растений; их роскошь считается преувеличенной, показной. Единственное место, где мы можем их одобрить — это четко определенные сады», — считает Сепанмаа.
Его мысль продолжает американский экофилософ Юджин Харгроув: «Попытка манипулирования природой, даже предпринятая из эстетических побуждений, неблагоприятно изменяет природу с эстетической точки зрения. В историческом аспекте манипуляция природой (даже с целью улучшить ее) всегда рассматривается как попытка подчинения или доминирования».
В любом случае, попытки «улучшения» дикой природы будут не естественными, природными, а привнесенными извне, основанными на моделях человеческих желаний, стремлений, интересов и удовлетворений.
Вы хотите улучшить дикую природу?
Я не думаю, что это можно сделать.
Она священна.
Ее нельзя улучшить.
Если вы вмешаетесь в нее, то все разрушите.
Если вы будете обращаться с ней как с объектом,
вы потеряете ее.
Перефразируя Лао-Цзы
Восстановление дикой пpиpоды
Если сохранение дикой пpиpоды пpизнается как благо, то одичание окультуpенной пpиpоды также есть добpое дело. Конечно, пpиpода дичающая еще не может по кpасоте, естественности и силе нpавственного пpитяжения сpавняться с пpиpодой дикой. Hо она уже близка к этому. Однако здесь есть несколько «но».
Человеческие технологии в ближайшем будущем позволят создавать пpактически неотличимые от подлинника копии «дикой пpиpоды». Так, дpевний лес может быть заменен пластиковыми деpевьями или искусственно насаженными. Однако, несмотpя на внешнюю схожесть и, возможно, идентичный состав видов, такие копии все же останутся подделками, и никогда не смогут сpавняться в ценности с настоящими участками дикой пpиpоды.
Во-пеpвых, пpоисхождение дикой пpиpоды является само по себе важным как неотъемлемая часть пpоцесса оценки. Во-втоpых, у подделанной «дикой пpиpоды» нет той истоpии, что у оpигинала. Искусственные посадки в поле ковыля никогда не веpнут из небытия дикую ковыльную степь, помнящую скифов и печенегов.
Ценность участка свободной пpиpоды заключается в его естественности, подлинности так же, как подлинная каpтина мастеpа отличается от подделки. Подлинность означает отсутствие фальши в объекте. В подлинности пpоявляются pезультаты длительного естественного pазвития. Мы ценим природную территорию по причине ее особого типа преемственности с прошлым. Когда мы восхищаемся дикой природой, мы также восхищаемся ее историей. Как писал Олдо Леопольд, дикую природу нельзя вырастить, как строевой лес, поскольку она нечто большее, чем просто деревья.
Пойдя же по пути искусственного создания участков «дикой пpиpоды», мы тем самым ставим под угpозу уничтожения все оставшиеся по настоящему уголки дикой пpиpоды. Так как даем нашим оппонентам-хозяйствен
Экофилософ Эрик Кац пишет: «Технологическое «улучшение», «исправление» поврежденной и деградировавшей природы это иллюзия и фальшь; я всегда называл это «большой ложью». Как и всегда с технологией, продукт—результат восстановления природы, есть созданный человеком артефакт, а не конечный результат исторически основанных природных процессов. Конечно же, артефакты могут иметь позитивную или негативную ценность. Однако ценность искусственно восстановленной природной среды весьма проблематична именно по причине того, что она, подделка, пытается сравняться с оригиналом. Таким образом, …технологическое вмешательство в природный мир ведет к одному и тому же результату: установлению искусственного мира, а не восстановлению природного».
Дpугое дело — естественное, длительное во вpемени, в пределах срока человеческой жизни, и почти без участия человека одичание участков окультуpенной пpиpоды. Способствовать «одичанию» природы, по мнению американского эколога Р. Носса, могут следующие меры:
• закрытие дорог и обновление на их месте растительности;
• перемещение ограждений и других человеческих структур;
• искоренение экзотических видов, включая домашний скот;
• восстановление режима естественных пожаров;
• возобновление популяций истребленных местных видов флоры и фауны, включая больших хищников;
• восстановление диких рек, устранение дамб и плотин;
• восстановление гидрологического режима и почвы;
• улучшение почвы с помощью микоризообразующих грибов, если это необходимо для восстановления коренной растительности.
Особенно важным видится создание больших центральных заповедников дикой природы с соединяющими коридорами (принцип экосети), дабы разносить «зародышевую плазму дикости». Думается, что восстановление дикой природы будет особенно пеpспективным не только в стpанах Западной Евpопы, где пpактически не осталось участков дикой пpиpоды, но и у нас.
Возможно, в связи с вышеизложенным, в странах СНГ должна быть утверждена новая категория ОПТ, называемая «областью восстановления дикой природы».
Нужно ли охранять красоту дикой природы
Художественные произведения, в основном, являются статичными и предназначены оставаться как можно дольше неизмененными. Природный мир, напротив, является динамичным и изменяющимся. То, что делает его природным, — это его динамизм. Таким образом, истинное понимание и оценка дикой природы на эстетических основаниях будет включать оценку этого динамического аспекта. Но когда мы сохраняем красоту картины мастера, мы делаем все, чтобы поддержать ее первоначальное состояние. А как быть с произведениями дикой природы?
Английский экофилософ Ли Кикок пишет: «Было бы философской ошибкой рассматривать произведения искусства и природы как принадлежащие к одной и той же онтологической категории… Рассмотрение ландшафтов как «произведений искусства природы» может поэтому философски сильно вводить в заблуждение. Когда мы при помощи технологии стараемся поддержать красоту заповедного природного объекта, однажды увиденного человеком, и вмешиваемся в естественные природные процессы, это означает, что мы охраняем природный объект не ради него самого, а ради эстетического удовольствия туристов. Если природа является динамичной и изменяющейся, то целостность природы сохраняется, когда сохраняется этот динамизм. Отделите динамизм от природы, и будет удалена часть целостности природы. Если природа имеет тенденцию к разнообразию и вариантности, то заповедание природы означает, что в первую очередь должна быть защищена именно способность природы изменяться». То есть, свобода дикой природы должна защищаться в первую очередь.
Экотаж как радикальная тактика
защиты дикой природы
Экотаж (экологический саботаж), экозащита, акции «гаечного ключа») — довольно новый термин, пришедший к нам из западной природоохраны. Он означает скрытное повреждение оборудования и техники, призванное сделать экологически вредные действия экономически невыгодными. Экотажники не причиняют страданий живому, в том числе и инициаторам войны с дикой природой, а только ломают оружие этой войны. Экотаж — это самоотверженная и благородная деятельность в защиту прав природы.
Действительно, умеренные действия в защиту участков дикой природы — создание охраняемых природных территорий, направление писем и факсов в органы власти, судебные тяжбы, кампании в средствах массовой информации не всегда оказываются эффективными. Порой необходимы быстрые, экстренные действия, могущие остановить разрушение участков дикой природы. К таковым можно отнести шипование и перекрытие дорог, уничтожение разметки, шипование деревьев, подготовленных под рубку, разрушение самодельных дамб на малых реках, уничтожение охотничье-рыболовных снастей, окрашивание краской бельков или других пушных зверей, добываемых ради меха, возвращение мусора владельцам, уничтожение рекламных щитов, ну и в исключительных случаях — ломка техники: экскаваторов, бульдозеров, автомобилей и т.д.
Ховье Волке, известный американский защитник дикой природы, пишет: «Слово о машинах: они не имеют чувств, крови и сердца. Они не могут наслаждаться ни благословенным сексом, ни осенним восходом солнца. Они не имеют никаких эмоций или врожденного добра или зла. Не стесняйтесь «убивать» их! Разрушение машин может нарушать права владельца, но если владелец планирует нарушать права ручьев, камней, растений, животных, дикой природы в целом, то упреждающее действие является оправданным. Экосистема дикой природы является более ценной, чем бульдозер (…). Машины — неживые. Разрушенные их не является насилием»…
Экотаж — это не хулиганство. Экотаж — это крайняя мера по защите участка дикой природы, когда другими методами его уничтожение уже нельзя предотвратить.
Мировой опыт природоохранного движения показывает, что при помощи экотажа были спасены сотни гектаров старовозрастных лесов, многие охраняемые природные территории, предотвращено убийство десятков тысяч животных.
Обсуждая экотаж, приходится с позиции экологической этики дать ответ на очень трудные вопросы: является ли насилие в защиту дикой природы неправильным и насколько оправданно, защищая дикую природу, нарушать закон? По мнению Дейва Формэна, известного американского природоохранника, нападение на дикую природу приравнивается к нападению на свою семью, свой дом, во имя защиты которых любой человек имеет право на самооборону. Во всех решениях, по мнению Формэна, даже если это идет вразрез с благом людей, в первую очередь следует руководствоваться благом Земли. Похожий подход у Джона Сида, легендарного защитника тропических лесов из Австралии. Он называет себя той частью тропического леса, которая защищает сама себя. Другими словами, радикальные природоохранники, глубинные экологи настолько приблизили дикую природу, все живые существа по своей ценности и правам к человеку, что ради их защиты становится морально оправданным нарушение закона или уничтожение частной собственности.
Действительно, с этой позиции нарушение закона во имя защиты дикой природы необязательно является неправильным. Многие законы, на самом деле, являются выражением не мнения большинства населения страны, а узкой группы финансовых воротил, купленных СМИ и бесстыжих чиновников. Яркий пример — закрытие Сталиным в 1951 г. почти 100 советских заповедников, принятие в России антиэкологического закона о ввозе в Россию на переработку ядерных отходов, ликвидация Путиным в России Госслужбы по охране природы. Нельзя не согласиться с теми природоохранниками, которые полагают, что закон можно нарушать по велению совести, ради справедливости. Как писал Генри Торо: «Если закон заставляет вас нарушать справедливость — нарушайте закон». Конечно, в природоохранных целях закон не должен нарушаться по незначительным или преходящим причинам. Но если быть последовательным, возражая против нарушения закона при любых обстоятельствах, тогда нужно осудить движение «Солидарность» в Польше, Андрея Сахарова в Советском Союзе и Нельсона Манделу в ЮАР.
Дейв Формэн продолжает: «Разрушение собственности является неправильным, — здесь содержится конфликт ценностей. Те, кто поддерживает экологический саботаж, в принципе ставят биологическое разнообразие и жизнь выше, чем неодушевленную частную собственность (…), вопрос сводится к тому, что более ценно: частная собственность (и те доллары и рабочие места, которые эта собственность представляет) или природные экосистемы.
Некоторые экобойцы вообще считают, что пришло время исключить из понятия «насилие» разрушение артефактов, то есть изготовленных человеком вещей — машин и т.д. Они настаивают на том, что насилие — это когда вред наносится живым существам или экосистемам. Отсюда уничтожение или порча частной собственности не является насилием».
Нужно ли изучать дикую природу?
Дикая природа как вещь в себе
Как это люди могут планировать и управлять,
если они не способны заглянуть в свой завтрашний день?
По поводу вопроса «нужно ли изучать дикую природу?» имеется две точки зрения. Я познакомлю с ними читателя, а он пусть решает, какую сторону принимать.
Сторонники традиционной точки зрения, а к ним относятся, прежде всего, абсолютно все представители естественных наук, совершенно справедливо указывают, что без необходимых знаний мы не сможем защищать дикую природу, восстанавливать численность редких видов.
Значительная часть из них, вслед за известным российским ученым-географом и природоохранником Ю.К. Ефремовым полагает, что приобретение знаний о дикой природе помогает развитию любви к ней (чем больше я знаю, тем больше люблю).
Третьим серьезным аргументом в защиту научных исследований дикой природы является то, что многие ученые-естественники, начиная с пионеров охраны природы (И.П. Бородин, Г.А. Кожевников, А.П. Семенов-Тян-Шанский и др.) всегда являлись ярыми поборниками дикой природы, и сейчас зоологи, ботаники и др. держат главную линию обороны заповедников и национальных парков.
Диаметрально противоположную позицию занимает гораздо менее численная группа, состоящая, в основном, из философов, теологов, писателей и некоторых радикальных природоохранников.
Так, российский философ В.А. Кутырев пишет, что «в техническую эру вообще неверно и опасно руководствоваться чисто научным мировоззрением». По мнению Г. Торо, научный подход к дикой природе не рассматривает ее жизнеспособность и сакральность, а заканчивается неполным, узким пониманием вещей.
«Это трагично, — пишет американский экотеолог Ричард Остин, — но самоограничение, уважение к другим жизням и потребностям иных видов не являются ценностями, которые культивируют наша доминирующая наука и технология».
По мнению других, наука лишает дикую природу таинственности, романтизма, волнующей ауры священности. А то, что понятно, многие не ценят. В то время как отличительным признаком дикой природы является тайна.
Радикальные природоохранники критикуют некоторых ученых-естественников за то, что дикая природа является для них объектом только научного интереса, а не моральной озабоченности. Критики науки задают справедливый вопрос — что важнее: дикая природа или истина? Оправданно ли в поисках последней губить дикую природу, умерщвлять отдельных ее представителей? Действительно, проблема состоит в отсутствии у современной науки этических установок (можно все, что интересно).
На непримиримых позициях стоит и американский писатель и философ Джек Тернер: «Любое знание имеет свою тень. Прогресс биологических знаний о природе одновременно продвигает вперед процесс нормализации и контроля, который вызывает эрозию дикости, той дикости, что возникает из собственного порядка природы, являющегося смыслом заповедания. В ядре современного объединения заповедания и биологической науки… лежит противоречие, наука опасна для дикой природы своими методами проведения экспериментов». По его мнению, об участках дикой природы у человека не должно быть вообще ничего, ни фотографий, ни баз данных; область дикой природы «должна стать белым пятном на наших картах».
Д. Тернер ратует за то, чтобы дикая природа осталась «вещью в себе». В философии этим термином обозначают объекты и явления, существующие сами по себе, независимо от человеческой практики и человеческого познания. В учении И. Канта этот термин характеризует вещи, которые хотя и существуют вне нас и действуют на наши органы чувств, но принципиально непознаваемы нами по сути.
Как заявил известный эколог Барри Коммонер — «природа более сложна, чем мы знаем, и, возможно, более сложна, чем мы можем знать. И «она всегда знает лучше». Опасность чрезмерных надежд на науку и технику заключается не просто в технических сложностях. Наука не так уж беспристрастна, как многие полагают. В нашей культуре существует глубочайшее убеждение, настолько глубокое и принимаемое на веру, что оно приняло масштабы культурного мифа — это вера в то, что наука является высшим, конечным авторитетом по вопросам знания и истины.
Однако научный метод не всегда представляет собой такую уж точную и непредвзятую процедуру, какой ее принято считать. Пожалуй, самым большим препятствием для понимания всей целостности картины мира является не неспособность науки получать ответы, а ее ограниченность в постановке вопросов. Это во-первых. И, во-вторых, необходимо помнить, что наука — это всего лишь мощный инструмент понимания мира и управления им. Однако, как и с любым другим инструментом, его применение и полезность зависят от целей и нравственных ценностей того, кто пользуется им. По мере того, как наука все больше приближается к бизнесу, ученые все чаще пренебрегают этическими принципами в пользу прибыли и прогресса узкой отрасли.
Морально-религиозные причины
охраны дикой природы
Имеется достаточно утилитарных мотиваций, объясняющих необходимость охраны дикой природы с хозяйственных, здравоохранительных, рекреационных, патриотических, экологических, научных, воспитательных и др. позиций. Им посвящено немало литературы, однако, только прагматические мотивы не в силах защитить дикую природу. Необходимо активней использовать следующие этические и религиозные природозащитные доводы.
1. Дикая природа должна защищаться ради нее самой, потому, что она есть, живет и должна жить собственной жизнью.
2. Охрана дикой природы — действие хорошее само по себе и является актом благотворения, жертвования.
Необходимо осознать, что губить дикую природу нельзя не потому, что это выгодно или невыгодно для человека, а потому, что такой поступок плох сам по себе. Как воровство, как предательство.
3. Дикая природа обладает внутренней ценностью, интересами и не нуждается в оправдании со стороны.
Дикая природа ценна сама по себе, имеет свою цель и поэтому заслуживает уважения и права на защиту.
4. Дикая природа — попираемое меньшинство.
Как попираемое меньшинство дикая природа заслуживает защиты.
5. Дикая природа есть Совершенно Иное.
Любое Совершенно Иное, в том числе дикая природа, требует чтобы к нему относились терпимо, ценили и защищали именно потому, что оно — Совершенно Иное.
6. Дикая природа является священным пространством.
Священное пространство — то, над чем грех глумиться и что грешно разрушать.
7. Дикая природа создана Богом.
Когда человек губит творение Бога — дикую природу, то этим он оскорбляет ее Творца, то есть Бога, что является грехом.
8. Защита природы есть выражение нашей любви к ней.
Любовь к дикой природе является важным стимулом и аргументом ее защиты.
9. Защита дикой природы есть выражение нашего уважения к ней.
Наше уважение к дикой природе основывается на видении в ней товарища, спутника или оценивания ее неповторимости.
10. Защита дикой природы есть выражение нашей эмпатии, великодушия и доброты к ней.
Инстинктивное участие человека в боли и страдании животного и растения может являться сильной мотивацией природоохраны.
11. Защита дикой природы есть выражение нашей благодарности к ней. Человек должен быть благодарен дикой природе, как своей матери.
12. Защита дикой природы — есть защита независимого государства.
Дикая природа — особое независимое государство иной цивилизации, существующее автономно, по собственным законам, самостоятельно. Согласно демократическим принципам никто не имеет права покушаться на независимость другого государства.
13. Всякая жизнь — священна.
Если что-то священно, то значит обладает ценностью помимо своей полезности и иных факторов. Оно ценно само по себе и ради самого себя. То, что является святым, нельзя обесценивать.
14. Защита дикой природы — наш долг и обязанность.
Мы обязаны защищать природу не потому, что это принесет нам пользу или кому-то, а потому, что мы обязаны выполнить наш долг перед ней.
15. Человеку должно быть стыдно за уничтожение дикой природы.
16. Непристойно извлекать выгоду из страданий других существ.
Приносить боль и страдание, тем более извлекать из этого выгоду — непристойно.
17. Защита дикой природы — это справедливо.
Охранять дикую природу нужно не потому, что это кому-то выгодно или полезно, а потому, что так справедливо.
18. Защита дикой природы есть защита абсолютной красоты и добра.
Красоту дикой природы можно рассматривать как присущее добро (вне зависимости от пользы для человека), которое мы обязаны защищать.
19. Защита дикой природы есть выражение нашего восхищения, почитания и благоговения перед ней.
Благоговение — страх, смешанный с почитанием, почтительное уважение может являться сильной природоохранной мотивацией.
20. Дикая природа является не только общечеловеческим, но и общемировым, общеприродным наследием (т.е. она — наследие также любого существа). Человек единственный, кто в состоянии это оценить и взять на себя моральную ответственность по ее защите. Люди обязаны быть почтительными к тому, что сделано не ими.
21. Не только люди, но и дикая природа подлежат спасению.
Согласно многим религиям, например, христианству или иудаизму, человек подлежит спасению. Однако американский теолог Дж. Ситтлер высказал идею, что не только люди, но и природа должна подлежать спасению, что является весомым религиозным аргументом в защиту участков дикой природы. Все думающие христиане должны включать дикую природу с сферу своего морального внимания, исходя из того убеждения, что Бог также желает видеть ее искупленной в небесном царстве. Кто знает, может Христос умер в неменьшей мере за дикую природу, чем за людей. Творец дикой природы является также и ее спасителем. Люди же являются коллегами Бога по спасению дикой природы.
22. Охрана дикой природы является актом благотворения и покровительства.
Сильной этической мотивацией защиты дикой природы является обыкновенное человеческое желание помочь, подарить, поделиться, желание заботиться о ком-то или чем-то, в том числе и о «братьях наших меньших», участках дикой природы.
23. Охрана природы — дело божеское.
Защита творения Бога является делом богоугодным.
24. Защита дикой природы является искуплением грехопадения человека
Как полагает украинский эколог В.Н. Грищенко, защита дикой природы — это искупление грехопадения человека, выразившегося в уничтожении людьми экосистем и биоразнообразия, созданных Богом.
25. Защита дикой природы является добровольным ограничением человеком экспансии собственного вида.
Как справедливо считает В.Н. Грищенко, добровольное ограничение экспансии собственного вида (своего рода видовой альтруизм) — нечто принципиально новое в жизни на Земле. Ни одно животное или растение не способно это сделать. У многих видов есть поведенческие механизмы, предотвращающие убийство сородичей в конфликтах, но ни один вид, кроме человека, не способен пойти на ущемление собственных прав и интересов ради прав и интересов других видов, ради сохранения других форм жизни.
26. Все живые существа, земля, ее элементы являются нашими братьями и сестрами (нашей родней).
Как полагал основатель Францисканского ордена монахов римо-католической церкви святой Франциск Ассизский (1182—1226), родство ценно своей связью, но не менее ценен в нем элемент индивидуальности. Как следует обращаться с братом и сестрой? Их не следует эксплуатировать, их надо любить и уважать из-за родственной связи. Более того, как учил святой Франциск, не существа должны служить человеку, а человек существам.
27. Живя, надо давать жить и всему живому.
Как полагал пионер охраны природы России, профессор А.П. Семенов-Тян-Шанский, человек в своей жизни должен выработать высшие социально-этические начала, и возвыситься «до сознания того, что живя, надо давать жить и всему живому».
28. Защита дикой природы есть выражение любви к Богу.
Как полагает российский экотеолог С.Ф. Хрибар, любовь к Творцу выливается «в благоговейно бережное отношение к Его творениям». Верующий христианин, мусульманин и иудей бережно будут относиться к природе из любви к своему Спасителю.
29. Дикая природа обладает невоспроизводимой индивидуальностью и потому требует защиты.
Как пишет д.б.н. В.Ф. Левченко «поскольку любое живое (и организм, и экосистема) смертно, но обладает невоспроизводимой индивидуальностью, то оно имеет высшую ценность», в связи с чем требует к себе бережного отношения и защиты.
30. Человек несет самую большую ответственность за сохранение дикой природы, чем какой-либо вид на Земле.
Разум делает человека самым сильным, что дает ему самую большую ответственность за сохранение дикой природы и других видов.
31. Человек является помощником Бога на Земле и обязан следить за божественным порядком на ней.
Согласно христианству, исламу, иудаизму человек как помощник Бога на Земле должен следить за божественным порядком на ней, а, значит, и защищать природу.
32. Эволюционный мотив.
Поскольку мы объединяем в себе практически все предыдущие ступени эволюции, то должны нести ответственность за все живое (этот аргумент схож с индусской идеей о реинкарнации, когда в прошлых жизнях человек был жуком, рыбой, волком и т.д.)
Более подробно об охране дикой природы в книге В.Е.Борейко Современная идея дикой природы, изд. 2-е, 2003 г, http://www.ecoethics.ru/old/
15.10.2017
Рубрики: Борьба за заповедность, Новости
